Неточные совпадения
Он иногда по получасу молча глядел на спящее шафранно-красное, пушистое и сморщенное личико ребенка и наблюдал за
движениями хмурящегося лба и за пухлыми рученками с подвернутыми
пальцами, которые задом ладоней терли глазенки и переносицу.
— Ну, bonne chance, [желаю вам удачи,] — прибавила она, подавая Вронскому
палец, свободный от держания веера, и
движением плеч опуская поднявшийся лиф платья, с тем чтобы, как следует, быть вполне голою, когда выйдет вперед, к рампе, на свет газа и на все глаза.
Но напрасно она за меня боялась: я смело сделал chassé en avant, chassé en arrière, glissade [шассе-ан-аван, шассе-ан-арьер, глиссад — фигуры в танце.] и, в то время как подходил к ней, игривым
движением показал ей перчатку с двумя торчавшими
пальцами.
Чем больше горячился папа, тем быстрее двигались
пальцы, и наоборот, когда папа замолкал, и
пальцы останавливались; но когда Яков сам начинал говорить,
пальцы приходили в сильнейшее беспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны. По их
движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли Якова; лицо же его всегда было спокойно — выражало сознание своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я прав, а впрочем, воля ваша!
Плечико во время этого
движения было на два
пальца от моих губ.
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное
движение праздничной толпы по аллее. Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым
пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
Он замолчал, поднял к губам стакан воды, но, сделав правой рукой такое
движение, как будто хотел окунуть в воду
палец, — поставил стакан на место и продолжал более напряженно, даже как бы сердито, но и безнадежно...
Закурив папиросу, сердито барабаня
пальцами по толстому «Делу», Клим Иванович закрыл глаза, чтобы лучше видеть стройную фигуру Таисьи, ее высокую грудь, ее спокойные, уверенные
движения и хотя мало подвижное, но — красивое лицо, внимательные, вопрошающие глаза.
Черными
пальцами он взял из портсигара две папиросы, одну сунул в рот, другую — за ухо, но рядом с ним встал тенористый запевала и оттолкнул его
движением плеча.
Да, у Краснова руки были странные, они все время, непрерывно, по-змеиному гибко двигались, как будто не имея костей от плеч до
пальцев. Двигались как бы нерешительно, слепо, но
пальцы цепко и безошибочно ловили все, что им нужно было: стакан вина, бисквит, чайную ложку.
Движения этих рук значительно усиливали неприятное впечатление рассказа. На слова Юрина Краснов не обратил внимания; покачивая стакан, глядя невидимыми глазами на игру огня в красном вине, он продолжал все так же вполголоса, с трудом...
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом, с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая
пальцами непривычные слезы со щек, и было что-то брезгливое в быстрых
движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой, в ней было что-то необычное, удивительное, как в девочках цирка.
— А это — несчастье твое и подобных тебе, — спокойно откликнулась она, подстригая сломанный ноготь. Следя за
движениями ее
пальцев, Самгин негромко сказал...
И Анисья, в свою очередь, поглядев однажды только, как Агафья Матвеевна царствует в кухне, как соколиными очами, без бровей, видит каждое неловкое
движение неповоротливой Акулины; как гремит приказаниями вынуть, поставить, подогреть, посолить, как на рынке одним взглядом и много-много прикосновением
пальца безошибочно решает, сколько курице месяцев от роду, давно ли уснула рыба, когда сорвана с гряд петрушка или салат, — она с удивлением и почтительною боязнью возвела на нее глаза и решила, что она, Анисья, миновала свое назначение, что поприще ее — не кухня Обломова, где торопливость ее, вечно бьющаяся, нервическая лихорадочность
движений устремлена только на то, чтоб подхватить на лету уроненную Захаром тарелку или стакан, и где опытность ее и тонкость соображений подавляются мрачною завистью и грубым высокомерием мужа.
Тарантьев делал много шума, выводил Обломова из неподвижности и скуки. Он кричал, спорил и составлял род какого-то спектакля, избавляя ленивого барина самого от необходимости говорить и делать. В комнату, где царствовал сон и покой, Тарантьев приносил жизнь,
движение, а иногда и вести извне. Обломов мог слушать, смотреть, не шевеля
пальцем, на что-то бойкое, движущееся и говорящее перед ним. Кроме того, он еще имел простодушие верить, что Тарантьев в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное.
Старшина и некоторые из присяжных приподнялись и, затрудняясь тем
движением или положением, которое они должны придать своим рукам, подошли к столу и поочередно посмотрели на кольцо, склянку и фильтр. Купец даже примерил на свой
палец кольцо.
Он не пропускал ни одного
движения, ни одного слова, чтоб не разбранить мальчишек; к словам нередко прибавлял он и тумак или «ковырял масло», то есть щелкал как-то хитро и искусно, как пружиной, большим
пальцем и мизинцем по голове.
Лев Толстой в «Войне и мире» так описывает обед, которым в 1806 году Английский клуб чествовал прибывшего в Москву князя Багратиона: «…Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми
пальцами, твердыми
движениями и голосами».
Если в это время кто-нибудь делал резкое
движение или заговаривал с соседом, — Лотоцкий протягивал руку и, странно сводя два
пальца, указательный и мизинец, показывал ими в угол, произнося фамилию виновного быстро, с выкриком на последнем слоге, и пропуская почти все гласные...
Уже в начале рассказа бабушки я заметил, что Хорошее Дело чем-то обеспокоен: он странно, судорожно двигал руками, снимал и надевал очки, помахивал ими в меру певучих слов, кивал головою, касался глаз, крепко нажимая их
пальцами, и всё вытирал быстрым
движением ладони лоб и щеки, как сильно вспотевший. Когда кто-либо из слушателей двигался, кашлял, шаркал ногами, нахлебник строго шипел...
Но если он попадал к человеку незнакомому, тогда
движения маленьких рук становились медленнее: мальчик осторожно и внимательно проводил ими по незнакомому лицу, и его черты выражали напряженное внимание; он как будто «вглядывался» кончиками своих
пальцев.
Он сжал ее маленькую руку в своей. Ему казалось странным, что ее тихое ответное пожатие так непохоже на прежние: слабое
движение ее маленьких
пальцев отражалось теперь в глубине его сердца. Вообще, кроме прежней Эвелины, друга его детства, теперь он чувствовал в ней еще какую-то другую, новую девушку. Сам он показался себе могучим и сильным, а она представилась плачущей и слабой. Тогда, под влиянием глубокой нежности, он привлек ее одною рукой, а другою стал гладить ее шелковистые волосы.
— Сначала вы мне скажете о причинах, побудивших короля французского взять крест, — сказал он, поднимая брови и указывая
пальцем на чернильницу, — потом объясните мне общие характеристические черты этого похода, — прибавил он, делая всей кистью
движение такое, как будто хотел поймать что-нибудь, — и, наконец, влияние этого похода на европейские государства вообще, — сказал он, ударяя тетрадями по левой стороне стола, — и на французское королевство в особенности, — заключил он, ударяя по правой стороне стола и склоняя голову направо.
Прислонив голову к краю брички, я с захватывающим дыхание замиранием сердца безнадежно слежу за
движениями толстых черных
пальцев Филиппа, который медлительно захлестывает петлю и выравнивает постромки, толкая пристяжную ладонью и кнутовищем.
И снова начала застегивать пуговицы пальто уверенными
движениями тонких
пальцев.
Она протянула руку к чашке, увидала, что
пальцы ее покрыты пятнами запекшейся крови, невольным
движением опустила руку на колени — юбка была влажная. Широко открыв глаза, подняв бровь, она искоса смотрела на свои
пальцы, голова у нее кружилась и в сердце стучало...
Офицер быстро хватал книги тонкими
пальцами белой руки, перелистывал их, встряхивал и ловким
движением кисти отбрасывал в сторону. Порою книга мягко шлепалась на пол. Все молчали, было слышно тяжелое сопение вспотевших жандармов, звякали шпоры, иногда раздавался негромкий вопрос...
Хохол оттолкнул Павла мягким
движением и, тоже вытирая глаза
пальцами, заговорил...
Назанский опять подошел к поставцу. Но он не пил, а, повернувшись спиной к Ромашову, мучительно тер лоб и крепко сжимал виски
пальцами правой руки. И в этом нервном
движении было что-то жалкое, бессильное, приниженное.
Изредка он сунет в рот
палец — это одно до известной степени свидетельствует о душевном
движении.
Джемма проворно опустилась на скамейку возле нее и уже не шевельнулась более, только изредка подносила
палец одной руки к губам — другою она поддерживала подушку за головою матери — и чуть-чуть шикала, искоса посматривая на Санина, когда тот позволял себе малейшее
движение.
Был у нас казеннокоштный студент Оперов, скромный, очень способный и усердный молодой человек, который подавал всегда руку, как доску, не сгибая
пальцев и не делая ею никакого
движения, так что шутники-товарищи иногда так же подавали ему руку и называли это подавать руку «дощечкой».
Помещавшийся у свечного ящика староста церковный и вместе с тем, должно быть, казначей почтамта, толстый, важный, с Анною на шее, увидав подходящего к нему Егора Егорыча, тотчас утратил свою внушительность и почтительно поклонился ему, причем торопливо приложил правую руку к своей жирной шее, держа почти перпендикулярно большой
палец к остальной ручной кисти, каковое
движение прямо обозначало шейный масонский знак ученика.
Говоря, он смотрел в зеркало и поправлял галстук теми же
движениями неестественно растопыренных
пальцев, как это делал старший приказчик.
Поминутно расправляя усы и бороду короткими
пальцами, он расхаживал по комнате, выкидывая ноги из-под живота, не спеша и важно, точно индейский петух, его степенная походка не отвечала непрерывным
движениям рук, головы, живой игре лица. Было в нём что-то смешное, вызывающее улыбку, но все слова его, чёткие и ясные, задевали внимание и входили в память глубоко.
Он устало завёл глаза. Лицо его морщилось и чернело, словно он обугливался, сжигаемый невидимым огнём. Крючковатые
пальцы шевелились, лёжа на колене Матвея, — их
движения вводили в тело юноши холодные уколы страха.
Высокий ворот рубахи давил шею, сапоги жали
пальцы и при каждом
движении ног сухо скрипели.
Эта девушка много раз расстраивала и веселила меня, когда, припоминая ее мелкие, характерные
движения или же сцены, какие прошли при ее участии, я невольно смеялся и отдыхал, видя вновь, как она возвращает мне проигранные деньги или, поднявшись на цыпочки, бьет
пальцами по губам, стараясь заставить понять, чего хочет.
Он был долговяз, нескладен, уверен и внезапен в
движениях; одет элегантно; разговаривая, он держал карандаш, гладя его концами
пальцев.
В увлечении я хотел было заговорить о Фрези Грант, и мне показалось, что в нервном блеске устремленных на меня глаз и бессознательном
движении руки, легшей на край стола концами
пальцев, есть внутреннее благоприятное указание, что рассказ о ночи на лодке теперь будет уместен. Я вспомнил, что нельзя говорить, с болью подумав: «Почему?» В то же время я понимал, почему, но отгонял понимание. Оно еще было пока лишено слов.
Когда Марьяна подошла к углу, он ровным, неторопливым
движением приподнял шапку, посторонился и снова стал против нее, слегка отставив ногу, заложив большие
пальцы за пояс и поигрывая кинжалом.
Он хранил и походку враскачку на каблуках, и"le culte de la pose"(по-русски этого даже сказать нельзя), и неестественную медлительность
движений, и сонную величественность выражения на неподвижном, словно обиженном лице, и привычку, зевая, перебивать чужую речь, тщательно рассматривать собственные
пальцы и ногти, смеяться в нос, внезапно передвигать шляпу с затылка на брови и т. д. и т. д.
— Да, да! Чем дальше на север, тем настойчивее люди! — утверждает Джиованни, большеголовый, широкоплечий парень, в черных кудрях; лицо у него медно-красное, нос обожжен солнцем и покрыт белой чешуей омертвевшей кожи; глаза — большие, добрые, как у вола, и на левой руке нет большого
пальца. Его речь так же медленна, как
движения рук, пропитанных маслом и железной пылью. Сжимая стакан вина в темных
пальцах, с обломанными ногтями, он продолжает басом...
В последний раз помню перед своими глазами плавные
движения правой руки Аги с его толстым серебряным перстнем на большом
пальце. Кольцо очень толстое, в виде веревки, с поперечными золотыми насечками. Меня всегда интересовало, почему он носит кольцо на большом
пальце, но я, по обыкновению, не спрашивал его, а узнал через много времени, увидав стариков-горцев, носивших так же кольца.
Затем он двумя
пальцами взял за ушко спинки тяжелый стул и, без всякого усилия приподняв его, красивым
движением поставил перед собой, ближе к авансцене.
Прилетели синицы. Бойко посвистывая, они мелькали в тёмных сетях сучьев, их торопливая суета ускоряла
движения холодных непослушных
пальцев Евсея.
— Не хочу! — сказал Евсей, ничего не понимая и тупо следя за быстрыми
движениями его
пальцев.
Но на Бобкино счастье во дворе никто не заметил его воздушного путешествия. И Журавка, выбежавший вслед за Долинским, совершенно напрасно, тревожно стоя под карнизом, грозил
пальцем на все внутренние окна дома. Даже Анны Михайловны кухарка, рубившая котлетку прямо против окна, из которого видно было каждое
движение Бобки, преспокойно работала сечкой и распевала...
Совершенно естественно, что в моменты действия с неизвестным воображение торопится предугадать результат, и я, уже нацелив
палец, остановил его тыкающее
движение, внезапно подумав: не раздастся ли тревога по всему дому, не загремит ли оглушительный звон?
— Итак, она точно его любит! — шептал Вадим, неподвижно остановясь в дверях. Одна его рука была за пазухой, а ногти его по какому-то судорожному
движению так глубоко врезались в тело, что когда он вынул руку, то
пальцы были в крови… он как безумный посмотрел на них, молча стряхнул кровавые капли на землю и вышел.
Тонкую белую шею шерстила и натирала жесткая материя, и изредка
движением обеих рук Муся высвобождала горло и осторожно нащупывала
пальцем то место, где краснела и саднила раздраженная кожа.